Мережковский Дмитрий Сергеевич

Окончил курс на историко-филологическом факультете Петербургского университета. Женат на известной поэтессе-модернистке З.Н. Гиппиус (XIII, 577). С 15 лет помещал стихи в разных изданиях.

Первый сборник его стихотворений появился в 1888 г. Очень много Мережковский, вначале своей деятельности, переводил с греческого и латинского; в 'Вестнике Европы' (1890) напечатан ряд его переводов трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида.

Отдельно вышел прозаический перевод 'Дафниса и Хлои', Лонга (1896). Переводы трагиков изящны, но, очень рано Мережковский выступает и в качестве критика: в 'Северном Вестнике' конца 1880-х годов, 'Русском Обозрении', 'Труде' и других изданиях были напечатаны его этюды о Пушкине , Достоевском , Гончарове , Майкове , Короленко , Плинии, Кальдероне, Сервантесе, Ибсене, французских неоромантиков и пр. Часть их вошла в сборник: 'Вечные Спутники' (с 1897 г. 4 изд.). В 1893 г. издана им книга 'О причинах упадка современной русской литературы'. Крупнейшая из критических работ Мережковского (первоначально напечатана в органе новых литературно-художественных течений 'Мир Искусства') - исследование 'Толстой и Достоевский' (2 т., с 1901 г. 3 изд.). Из других критико-публицистических работ вышли отдельно: 'Гоголь и Черт' (с 1906 г. 2 изд.), 'М.Ю. Лермонтов, поэт сверхчеловечества' (1909 и 1911), книжка 'Две тайны русской поэзии.

Тютчев и Некрасов' (1915) и брошюра 'Завет Белинского' (1915). В 'Северном Вестнике' 1895 г.

Мережковский дебютировал на поприще исторического романа 'Отверженным', составляющим первую часть трилогии 'Христос и Антихрист'. Вторая часть - 'Воскресшие боги.

Леонардо да Винчи' - появилась в 1902 г., третья - 'Антихрист. Петр и Алексей' - в 1905 г. В 1913 г. издан отдельно (печатался в 'Русской Мысли') 2-томный роман 'Александр I'. В начале 1900-х годов Мережковский, изжив полосу ницшеанства, становится одним из главарей, так называемого 'богоискательства' и 'неохристианства', и вместе с З. Гиппиус , Розановым , Минским , Философовым и др. основывает 'религиозно-философские собрания' и орган их - 'Новый Путь'. В связи с этим перестроем миросозерцания, получившим яркое выражение и в исследовании 'Толстой и Достоевский', Мережковский пишет ряд отдельных статей по религиозным вопросам. С середины 1900-х годов Мережковский написал множество публицистических фельетонов в 'Речи' и др. газетах, а в последние годы состоит постоянным сотрудником 'Русского Слова'. Религиозные и публицистические статьи Мережковского собраны в книгах: 'Грядущий Хам' (1906), 'В тихом омуте' (1908), 'Не мир, но меч' (1908), 'Больная Россия' (1910), 'Было и будет.

Дневник' (1915). В Париже Мережковский, совместно с З. Гиппиус и Д. В. Философовым, напечатал книгу 'Le Tsar et la Revolution' (1907). В сотрудничестве с ними же написана драма из жизни революционеров: 'Маков цвет' (1908). Драма Мережковского 'Павел I' (1908) вызвала судебное преследование, но суд оправдал автора, и книга была освобождена от ареста.

Первое собрание сочинений Мережковского издано товариществом М.О. Вольф (1911 - 13) в 17 т., второе - Д. И. Сытиным в 1914 г. в 24 т. (с библиографическим указателем, составленным О. Я. Лариным). Романы Мережковского и книга о Толстом и Достоевском переведены на многие языки и создали ему громкую известность в Западной Европе. - Отличительные черты разнообразной деятельности Мережковского - преобладание головной надуманности над непосредственным чувством.

Обладая обширным литературным образованием и усердно следя за европейским литературным движением, Мережковский почти всегда вдохновляется настроениями книжными. Менее всего Мережковский интересен как поэт. Стих его изящен, но образности и одушевления в нем мало, и, в общем, его поэзия не согревает читателя. Он часто впадает в ходульность и напыщенность. По содержанию своей поэзии Мережковский сначала всего теснее примыкал к Надсону . Не будучи 'гражданским' поэтом в тесном смысле слова, он охотно разрабатывал такие мотивы, как верховное значение любви к ближнему ('Сакья-Муни'), прославлял готовность страдать за убеждения ('Аввакум') и т. п. На одно из произведений первого периода деятельности Мережковского - поэму 'Вера' - выпал самый крупный успех его как поэта; живые картины духовной жизни молодежи начала 1880-х годов заканчивается призывом к работе на благо общества. С конца 1880-х годов Мережковского захватывает волна символизма и ницшеанства.

Мистицизма или хотя бы романтизма в ясном до сухости писательском темпераменте Мережковского совершенно нет, почему и 'символы' его переходят в ложный пафос и мертвую аллегорию.

Широко задумана 'трилогия' Мережковского, долженствующая изобразить борьбу Христа и Антихриста во всемирной истории.

Крайняя искусственность замысла, мало заметная в первом романе, ярко выступила на вид, когда трилогия была закончена. Если еще можно было усмотреть борьбу Христа с Антихристом в лице Юлиана отступника, то уже чисто внешний характер носит это сопоставление в применении к эпохе Ренессанса, когда с возрождением античного искусства якобы 'воскресли боги' древности. В третьей части трилогии сопоставление держится исключительно на том, что раскольники усмотрели Антихриста в Петре. Самый замысел сопоставления Христа и Антихриста не выдерживает критики; с понятием о Христе связано нечто бесконечно-великое и вечное, с понятием об Антихристе - исключительно суеверие. То же самое можно сказать и о другом лейтмотиве трилогии - заимствованной у Ницше мысли, что психология переходных эпох содействует нарождению сильных характеров, приближающихся к типу 'сверх-человека': представление о 'переходных' эпохах противоречит идее непрерывности всемирной истории и постепенности исторической эволюции.

Особенно очевидна искусственность этой идеи в применении к Петру; в исторической науке прочно установился взгляд, что Петровская реформа была лишь эффектным завершением задолго до того начавшегося усвоения европейской культуры. В чисто художественном отношении выше других первый роман. В нем много предвзятости, психология Юлиана-Отступника полна крупнейших противоречий, но отдельные подробности разработаны порой превосходно.

Предприняв поездку в Грецию, тщательно ознакомившись с древней и новой литературой о Юлиане, автор проникся духом эллинизма и сумел передать не только внешний быт античности, но и самую ее сущность. В 'Воскресших богах' Мережковский с особенным увлечением отдался той стороне ницшеанства, которая заменяет мораль преклонением перед силой и ставит искусство 'по ту сторону добра и зла'. Мережковский на всем протяжении романа подчеркивает полное нравственное безразличие великого художника, вносящего одно и то же воодушевление и в постройку храма, и в план особого типа домов терпимости, в придумывание разных полезных изобретений, и в устройство 'уха тирана Дионисия', с помощью которого сыщики незаметно могут подслушивать.

Вторая часть трилогии, как и третья - не вполне художественные произведения; не меньше половины занимают выписки из подлинных документов, дневников и т. п. Еще меньше можно причислить оба романа к подлинной истории.

Благодаря, однако, хотя и тенденциозной, но яркой мысли, подкрепленной колоритными цитатами, 'Воскрешение Боги' - одна из интереснейших книг по Ренессансу; это признано даже в богатой западноевропейской литературе. В третьей части трилогии Петр 'Великий' в значительной степени меркнет, и на первый план выступает Петр более 'Грозный', чем 'Грозный' царь Иван . Перед нами проходят картины дикого распутства, безобразнейшего пьянства, грубейшего сквернословия и во всей этой азиатчине главную роль играет великий насадитель 'европеизма'. Мережковский сконцентрировал в одном фокусе все зверское в Петре. Новую серию исторических тем Мережковский начал драмой 'Павел I' и большим романом 'Александр I'. Личность Павла и трагедия его смерти освещены автором самостоятельно, без принижения личности императора.

Александровская эпоха разработана довольно поверхностно, а декабристское движение - даже легкомысленно.

Стремясь отыскать в декабристах 'человеческое, слишком человеческое', автор затушевал в них то несомненно-геройское, которое в них было. В критических работах своих Мережковский отстаивает те же принципы, которых держится в творческой деятельности. В первых его статьях, например, о Короленке, еще чувствуется струя народничества начала 80-х годов, почти исчезающая в книжке 'О причинах упадка современной литературы', а в позднейших статьях, уступающая место не только равнодушию к прежним идеалам, но даже какому-то вызывающему презрению к ним. В 1890-х годах мораль ницшевских 'сверх-человеков' так увлекает Мережковского, что он готов отнести стремление к нравственному идеалу к числу мещанских условностей и шаблонов. В книжке 'О причинах упадка современной русской литературы' не мало метких характеристик, но общая тенденция неясна; автор еще не решался вполне определенно поставить скрытый тезис своего этюда - целебную силу и утилитарной школы русской критики, но собственные его статьи очень тенденциозны. Так, поглощенный подготовительными работами для второго романа трилогии, он в блестящем, но крайне парадоксальном этюде о Пушкине находил в самом национальном русском поэте 'флорентинское' настроение. В период увлечения религиозными проблемами Мережковский подходил к разбираемым произведениям по преимуществу с богословской точки зрения. Эта специальная точка зрения не помешала, однако, исследованию Мережковского о Толстом и Достоевском стать одним из самых оригинальных явлений русской критики. Сам художник, Мережковский тонко анализирует сущность художественной манеры Толстого, которого характеризует как ясновидца плоти, в противоположность ясновидцу духа - Достоевскому.

Замечательно владея искусством перемешивать собственное изложение искусно подобранными цитатами, Мережковский сделал из своего исследования одну из увлекательнейших русских книг. Как в исследовании о Толстом и Достоевском, так и в других статьях попытки Мережковского обосновать новое религиозное миросозерцание сводятся к следующему.

Мережковский исходит из старой теории дуализма.

Человек состоит из духа и плоти.

Язычество 'утверждало плоть в ущерб духу', и в этом причина того, что оно рухнуло.